янка дягилева что с ней случилось

Тридцать лет спустя. Гибель Янки Дягилевой

Девятого мая 1991 года в Советском Союзе последний раз отметили День Победы. В этот же день погибла Яна Дягилева – рок-певица из Новосибирска. Советская молодёжь знала её как Янку. Ей было 24 года.
С тех пор прошло уже тридцать лет, но никто не знает, когда и как именно погибла Яна Дягилева. А если кто и знает, то молчит. Видимо, мы никогда не узнаем, как рассталась с жизнью Янка.

Официальная версия гласит следующее. Последние концерты Янки состоялись в ноябре 1990 года. В течение нескольких месяцев перед гибелью у Янки была глубочайшая депрессия. Отношения с Егором Летовым были разорваны. В апреле 1991 года из-за врачебной ошибки умер её сводный брат. Девятого мая 1991 года Янка вместе с семьёй находилась на даче под Новосибирском. Вечером она ушла из дома и не вернулась. 17 мая тело Янки было найдено рыбаками в реке Иня (приток Оби). Согласно официальной версии, Яна Дягилева погибла в результате несчастного случая (утопление). 19 мая Янку похоронили на одном из новосибирских кладбищ.

Чаек не спросишь, и нету толка
в гомоне волн. Остаются только
тучи – но их разгоняет ветер.
Ибо у смерти всегда свидетель –
он же и жертва. И к этой новой
роли двойной ты была готовой.
Впрочем и так, при любом разбросе
складов душевных, в самом вопросе
«Чем это было?» разгадки средство.
Самоубийством? Разрывом сердца
в слишком холодной воде залива?
Жизнь позволяет поставить «либо».

Это Иосиф Бродский, стихотворение «Памяти Т.Б.», 1968 год. А вроде бы и про Дягилеву тоже. «Чем это было? Самоубийством? Разрывом сердца в слишком холодной воде?».

После смерти Дягилевой в официальной советской прессе появились некрологи и слёзные статьи о ней. При жизни о Янке писали только самиздатовские газеты и журналы. Впрочем, нет, в сентябре 1990 года «Комсомольская правда» отличилась и выдала статью о Янке. Статья имела громкое название «Панк-звезда из глухой Сибири», в ней была куча неточностей. Сибирских «панков» эта статейка весьма позабавила.
В мае 1991 года в «Комсомольской правде» появилась небольшая заметка о гибели певицы – «Ушла Янка». Там были и такие слова: «Нам, видимо, еще предстоит осознать, кого мы потеряли. ».

С тех пор прошло 30 лет. Янка Дягилева так и не стала «звездой» в привычном нашем понимании. По большому счёту, она осталась певицей андеграундной, широко известной в узком кругу. Нынешней молодёжи тексты Янки совершенно не близки. А ровесники Дягилевой (им сейчас идёт шестой десяток лет), как правило, ничего о ней не знают или не помнят.
Ну и ладно.

Лучше всего, конечно, о Янке Дягилевой говорят её песни. Она написала и исполнила совсем не много песен; записала всего лишь несколько альбомов (композиции в которых повторяются): «Продано!», «Стыд и срам», «Домой!», «Ангедония». Остались ещё стихи. Есть видеоролики с концертов. Певица Пелагея перепела Янкину «Нюркину песню». Есть сайты и сообщества в соцсетях, посвящённые жизни и творчеству Янки. Есть книги и даже научные статьи о Янке и её творчестве. Умка (Анна Герасимова) посвятила Янке такую вот песню:

P.S. Стихотворение Янки Дягилевой (1987 год):

Ударение на слоге выше прописной строки
Мишка, спрятанный в берлоге, вам напишет от руки
Ночь над лесом так спокойна, так проста его постель
Равнодушна, как подушка, монотонна, как свирель
Свежесорванного утром календарного листка
Старовыеденных формул о строении желтка
Растворимый серый ёжик, что от пепла был рождён
Собирался в гости к другу, да метлою был сметён
Вместе с грустными сверчками и обрывками стихов
Вместе с нотными значками и коллекцией бычков
Подхватили, закружили и сложили в уголок
Поразмыслив, вокруг кучи очертил квадрат мелок
Встали стенки, села крыша, прилегло к двери крыльцо
У оконца ёжик пишет другу Мише письмецо
Миша, может будет буря, может рухнет потолок
Может, зря я растерялся, затерявшись в уголок
Может, завтра будет лето, вторник выйдет за средой
Может, камень обернётся родниковою водой.

Источник

Тридцать лет назад Янка Дягилева ушла в лес и не вернулась — ее тело нашли в реке только через неделю. Не было никакой предсмертной записки, свидетелей — обстоятельства ее гибели неизвестны до сих пор. Рассказываем историю, пожалуй, самой неординарной рок-певицы позднесоветской эпохи.

Фигуристка, строительница и подруга Александра Башлачева

Яна родилась 4 сентября 1966 года. Ее родители Галина Дементьевна и Станислав Иванович работали на одном оборонном заводе в Новосибирске. Там и познакомились, там и продолжали работать, пока не отправили дочь в школу. В детстве она каталась на коньках и хотела даже заниматься спортом профессионально, но не смогла из-за врожденного дефекта стоп. Потом занималась плаванием, играла на фортепиано. Рано начала писать стихи — ее подруга Нюрыч (Анна Волкова) запомнила такую фразу из стихотворения Янки-первоклассницы: «Тени деревьев смотрят на север».

В 1984 году Дягилева вместо желаемого Института культуры поступила в Университет водного транспорта на специальность «Гидротехническое строительство водных путей и портов» — ее отец с трудом помнит, почему пришлось принять такое решение. Учиться там Янке в итоге было не интересно, зато именно в институте она присоединилась к музыкальному ансамблю «Амиго», с которым ездила на концерты по области. Так Янка увлеклась рок-музыкой.

Несмотря на то, что фигуру Янки постоянно вспоминают неотрывно от Егора Летова, творческим триггером для поэтессы стал другой музыкант — Александр Башлачев. Дягилева познакомилась с ним на квартирнике новосибирской «рок-мамы» Ирины Летяевой. Девятнадцатилетняя Янка, совсем еще неизвестная и едва ли поющая, подошла к СашБашу (Башлачеву) и предложила ему нарисовать лисичку. Получилась кривая и с огромным хвостом, но зато судьбоносная — они общались вплоть до его смерти. Это была крепкая связь: по свидетельствам, Башлачев приезжал в Новосибирск специально к Янке, дарил ей черновики своих песен и другие записи. На волне общения с ним она начала постоянно писать стихи и песни, которые перекликались с его творчеством.

После знакомства с СашБашем (Александром Башлачевым) Янка стала постоянно писать стихи. А с Башлачевым они дружили до самой его смерти. Источник: wikimedia.org

Когда Янке было 20 лет, ее мать скончалась от рака — Дягилева тяжело, как и отец, переживала это событие. Яна тогда уже бросила университет, едва не вышла замуж и окончательно закрепилась в новосибирской рок-тусовке. Плотная, с длинными рыжими волосами и широченной улыбкой, никаких юбок и косметики — только штаны и объемные вязаные свитера. Из украшений — лишь плетеные, подаренные кем-то фенечки. Сама Янка тоже дарила самодельные браслеты, но особенные — такие кривые и безобразные сделать мало кому удавалось. Янкины подарки — вообще как на подбор: Черному Лукичу (рок-музыканту Вадиму Кузьмину) на Новый год она подарила уродливого чебурашку из обрезков, токсично-синего цвета и с красными глазами, а Нюрычу, когда та переживала сердечную драму, — «Нюркину песню» из альбома «Стыд и срам».

Егор Летов и концерты с «Гражданской обороной»

В апреле 1987 года Янка познакомилась с Егором Летовым, и с лета их совместная жизнь обернулась вынужденным путешествием по городам — Летов скрывался от властей, когда его пытались отправить на принудительное психиатрическое лечение. На бесконечных квартирниках Дягилева уже становилась полноценной музыкальной фигурой, какое-то время она была и басисткой «Гражданской обороны». В том же году был записан альбом «Не положено», в июне записали «Деклассированным элементам», и больше полутора лет они ездили по стране с концертами.

Летов накладывал электронную обработку на песни Янки и подгонял их под собственное видение. В конце концов это вылилось в конфликт, замешанный и на стилистическом, и на идеологическом представлении творчества. К тому моменту Янка была самостоятельной исполнительницей, но гастроли продолжала в основном с «Гражданской обороной». Ей было сложно найти команду не только по материальным причинам, но и по моральным — она много значения придавала совместному творчеству и, по собственным словам, сначала должна была выпить с человеком цистерну водки, а уж потом играть.

Янка гастролировала по стране и давала концерты вместе с «Гражданской обороной» Егора Летова. Омск, начало 1988 года, квартира Егора Летова. Источник: yanka.lenin.ru

Панк-рок едва ли должен был стать рабочим пространством Дягилевой, но именно в этом измерении ее увидели на сцене. При жизни самой Янке так и не удалось выпустить официальную пластинку, но то, как она выступала вживую, запоминали все — это звучало колдовским заклинанием, заговором на откровение. Плакали и женщины, и мужчины — как говорил Манагер (музыкант и соавтор нескольких песен «Гражданской обороны» Олег Судаков), просто потому, что никому не суждено стать такой, как она, и так видеть мир.

Обычно Янка садилась ближе к краю сцены на колени и протяжно пела под гитару, но через пару песен начинала играть все жестче. Однажды на концерте в Харькове под ее рукой порвалась струна — Янка перестроила инструмент на пять струн, а когда порвалась вторая — на четыре и продолжила выступать. На последнем в ее жизни масштабном концерте — это был фестиваль «Рок-Азия» в Барнауле в 1990 году — на сцене постоянно случались технические неполадки, и в конце концов Дягилева с грохотом бросила гитару на пол и ушла со сцены.

Симферополь, концерт в ДК МВД 22.04.1989. Фото: А. Чугуй и А. Кадников. Источник: yanka.lenin.ru

Женщина, доказывающая свое право на существование

Нет смысла повторять, что Янка была и остается уникальным явлением сибирской сцены — она была женщиной среди мужчин, и своей, и чужой одновременно. Янку называли «Янычем», сама она часто говорила и писала о себе в мужском роде: было ли это попыткой приспособиться к мужскому кругу, ничего не значащей привычкой или действительной особенностью самоидентификации — неизвестно.

Дягилевой приходилось постоянно доказывать свой талант, утверждать право петь собственную музыку: и перед публикой, и перед Летовым, который регулярно критиковал ее творчество. Нюрыч рассказывала: «С Летовым вообще тяжело, а она боролась, я говорю, она стала Янычем потому, что женщина — она женщина и есть, сиди — молчи. И вот она доказывала, с кровью, что она имеет право на существование».

Черный Лукич вспоминал, как однажды они с Летовым отправили Янку на кухню, мол, «ты женщина, сотвори там что-нибудь». Очевидно голодная, она ответила, что есть не хочет, потому и готовить и не будет. Летов и Кузьмин поглумились, Янка же, терпеливо прождав ужин, в конечном счете плеснула в мужчин крутым кипятком — правда, попала только на занавески, а спать ушла с пустым желудком.

У Янки всегда не было денег. Она никогда не работала, разве что периодически подрабатывала — например, стиркой белья у друзей. Деньги как концепция отталкивали ее, она не брала плату за квартирники и многие выступления, питалась чем придется, ночевала у друзей и знакомых и донашивала одежду матери. Ее отношение к деньгам обуславливалось одновременно и отрицанием надвигающегося капитализма, и просто внутренней скромностью. Гузель Немирова (организатор музыкальных фестивалей в 80-е) вспоминала, как однажды в коридоре заметила, что Дягилева украдкой оборачивает ногу в целлофановый пакет и сверху надевает сапог — подошва треснула, и Янке даже не пришло в голову попросить у кого-то помощи.

В Киеве, сентябрь 1988 года. Источник: yanka.lenin.ru

И все же Дягилева действительно была не чуждым мистике человеком. В старших классах она увлекалась астрологией, после с подругой пыталась на спиритическом сеансе вызвать дух матери. «Янка — самая настоящая колдунья», — говорил Манагер. И этот образ деревенской ведьмы, бабы-заговорщицы, скользящий в ее текстах, неизменно проявляется и в воспоминаниях знакомых.

«Я принесла смерть»

С подачи музыканта Ника Рок-н-Ролла стали часто говорить, что Егор Летов виноват в смерти бывшей подруги. Конечно, в реку он ее не сталкивал, но, по словам многих друзей, их последняя встреча зимой в 1991 году спровоцировала ухудшение состояния Янки: последние полгода жизни она почти не общалась с друзьями и часто даже не открывала дверь деревянного дома в Новосибирске, когда приходили гости. На вопрос «Как поживаешь?» Янка отвечала: «А я и не живу».

Деревянный дом Янки в Новосибирске по адресу Ядринцевская, 61. Источник: journal.n1.ru

В 1989 году отец Янки Станислав (или, как его всегда называла Янка, «Стасик») сошелся с Аллой Викторовной, у которой уже был сын Сергей Шураков, ровесник и близкий друг Янки. Весной 1991-го, совсем незадолго до пропажи Дягилевой, произошла трагедия: в больнице Шуракову перепутали дозировку лекарства, это вызвало припадок, и он выпал из окна больницы. Несколько дней его искали, а он в это время истекал кровью между гаражами, — пока его мертвое тело наконец не обнаружила милиция.

Последней песней Янки Дягилевой считается «Придет вода» — песня, звучащая пророчески, будто порчей на собственное будущее.

Не дохнет тело в моем драном мешке
Не вспыхнет поле на другом бережке
Придет вода
Я буду спать

После похорон пьяный Летов забрал из стола Янки все бумаги — свои письма и личные записи. Сейчас они, так и не обнародованные, находятся в архиве у его вдовы, Натальи Чумаковой. Интервью Янка принципиально не давала и писем после себя почти не оставила. Ни личной библиотеки, ни черновиков — только Стасик после смерти Янки выкупил заказанную ей книгу Анны Ахматовой.

Дом — не место, дом — внутри

Музыкальных аналогов Янки нет. Кто-то называет Дженис Джоплин, кто-то — Патти Смит, Джоан Баэз, Мелани, однако это лишь попытка подогнать Дягилеву под понятный формат, вместить в рамки, которые сама она отрицала. Она действительно знала и любила перечисленных певиц, но, как однажды отметил рок-музыкант Кирилл Комаров, «хипповая девушка с гитарой — всегда Дженис Джоплин». Сколько ни пытались искать параллели в текстах и музыке, через академические исследования или просто путем интуитивных наблюдений, никаких прямых заимствований Янкой не обнаружено, и в этом — ее непритворная ценность.

Янка пренебрежительно относилась к психоделическим экспериментам и электронному резонансу, даже когда коллеги настаивали на обратном. Несмотря на пестроту звучания ее сохранившихся песен, они выдержаны в единой, свойственной только Дягилевой тональности. По-настоящему неоспоримый корень лирики и музыки певицы — это фольклор. На квартирниках она пела наизусть народные песни, а ее тексты — концентрат старорусских мотивов, быличек, свадебных песен, детских стишков и поговорок. Это истории о гадании и проклятьях, об обитателях лесов и рек, о ягодных полях и тридевятых землях.

На дороге я валялась, грязь слезами разбавляла:
Разорвали нову юбку, да заткнули ею рот.
Славься, великий рабочий народ!
Непобедимый, могучий народ!

У писателя и драматурга Дмитрия Данилова есть стихотворение «Янка» — о том, что нет никакого способа анализа, нет «дягилевской» методики, а есть огромный безнадежный мир, и он в ее песнях, голосе и тексте. Янкин взгляд — это не целостная картина, не оформленная теория — это оптика, способ смотреть на действительность, почти всегда безысходную и страшную.

В то же время лирика Янки, ее разговоры, песни — все сводилось к понятию «дома». Дягилева не была религиозной в общепринятом смысле, хотя и крестилась сама в сознательном возрасте, но всегда размышляла о возвращении к себе, возвращении домой. Но дом — не место, дом — внутри. В июне 1987 года она написала «Классический депресняк», в котором есть такие слова:

Обреченности и колодцы
Подземелья и суициды
Cтынут реки и ноги мерзнут
Два шага по чужому асфальту
В край раздробленных откровений
В дом, где нету ни после, ни вместе
В рай без веры и в ад без страха.

Источник

Как погибла Янка Дягилева?

Весной 1991 года наступил самый критический период в жизни Янки. Незадолго до смерти Янка дала «обет молчания». За две недели она не проронила ни слова. Даже родители почувствовали неладное. В конце апреля в семье случилась трагедия: погиб Сергей Шураков.

Причиной стала халатность врачей в больнице, где Сергей проходил обследование и лечение перед медкомиссией для устройства на работу. Сергей умер 23 апреля, а родным сообщили только 4 мая… Янка участвовала во всех похоронных делах, на нее, естественно, все это сильно подействовало. На следующие праздники родители забрали ее на дачу, чтобы как-то отвлечь, самим отвлечься. Поехала с ними и подруга Сергея, у которой после трагедии случился выкидыш.

Вот тут-то и свершилось то, чего никто не ждал. Янка стеснялась курить при родителях (зная, что отец не выносит запаха дыма, она даже дома курила в вытяжку печи) и все время уходила в лесок неподалеку от дома. 9 мая, перед ужином, примерно в 6 часов вечера, она, как обычно, ушла в лесок, но долго не возвращалась. Ее быстро нашли неподалеку от дачи, вернули. А через час она опять исчезла.

На этот раз искали до 2-х часов ночи, обежали весь лес, но безуспешно. Решили, что она уехала в город, как часто бывало. Привыкли к подобному поведению. Утром отец, первой электричкой вернувшись домой, обзвонил всех Янкиных знакомых, обошел все места, где могла бы быть Янка, но поиски результатов не дали. В милиции заявление о пропаже приняли только на третий день. Гибели Янки никто не мог и предположить. Ходят слухи об открытке, которую получили 10 мая некоторые близкие друзья Янки. Текст был примерно таким: «Пускай у тебя все будет хорошо. Я тебя очень люблю. Дай Бог избежать тебе всех неприятностей».

Сообщили в Москву, – пропала Янка! Думали, вдруг случилось чудо, – уехала туда, никого не предупредив? Настоящую тревогу подняли как раз в Москве. В Новосибирск звонил художник Кирилл Кувырдин, ему отвечали, мол, с ней так бывает: ушла, погуляет, вернется. Среди многочисленных обожателей, друзей и поклонников у Янки не оказалось по-настоящему близких людей, которых бы встревожило всерьез ее исчезновение. Волновались, гадали, но толком никто поисками не занимался. Потом журналист Юрий Щекочихин из «Комсомольской правды» (ныне – депутат Госдумы, журналист «Новой газеты»), толком и не знавший, кто такая Янка, достал по каким-то своим каналам новосибирскую милицию, которая стала искать.

После…
Янку нашли только 17 мая. Нашел ранним утром рыбак в реке Иня возле станции «Издревая». По другим сведениям, это произошло у станции «Иньская» (С. И. Дягилев). А утонула Янка, видимо, близ ст. «Новородниково» (Александр Рожков). Тело несло по воде более 40 км. Янку смогли опознать только по одежде, – настолько разбухло тело от воды и жары. Похоронили ее в закрытом красном гробу в Новосибирске, на Заельцовском кладбище, среди деревьев, на болотистой почве, в стороне от главной аллеи – более приличного места не нашлось. Рядом – могила Сергея Шуракова.

Похороны состоялись в кругу друзей, родных и музыкантов. Собрались и разнообразные знакомые, тусовщики, фанаты. Об этом много написано. Вот одно из воспоминаний об этом мероприятии: «Летов превратил их в саморекламу, все сводил к своей философии, музыке, а не о погибшем человеке говорил. Игорь сказал еще тогда, что Летов всегда будет подталкивать к смерти людей вокруг себя, а сам умирать не собирается» (Елена Оренинская).

Говорят, что, кроме стихов, которые потом издали, там была и личная переписка Янки с Летовым. Возможно, что в этих письмах крылось много загадок их непростых отношений. После смерти Янки Егор Летов женился на Анне Волковой, которая к тому времени рассталась с Валерой Рожковым. Ныне Егор женат на Наталье Чумаковой (филолог, музыкант, басистка настоящего состава ОБОРОНЫ), к слову сказать, тоже присутствовавшей на похоронах Янки.

Янкин отец до последнего дня не верил, что его дочь – звезда. Только похороны, на которые собралось больше тысячи человек с разных концов России, его убедили. После смерти дочери он продолжал часто общаться с друзьями Янки, созванивается иногда и сейчас, особенно дружен с Аней Волковой.

Следствие пришло к выводу, что это либо несчастный случай, либо самоубийство. Медицинская экспертиза была очень подробной, ни о каких следах насильственных повреждений там не говорилось. Вначале не отклонялась и версия наркотиков. Но знакомые отрицали: «Это неправда, Янка боялась даже лекарства принимать и за всю жизнь не выпила ни одной таблетки».

Много было написано о фатальном участии в Янкиной судьбе Егора Летова. Ник Рок-н-Ролл открыто обвинял Егора в ее смерти в нескольких интервью (в том числе в передаче на Радио России «Тихий Парад» в 1991 году). Впрочем, это утверждение спорно: «Янка не кажется способной столь полно и буквально принять идеи и мироощущение даже такого мощного творца, как Летов. Более того, ругань между ними на почве идеологически-мировоззренческих разногласий, разного подхода к основным принципам творчества, кажется, была обычной и постоянной; окончательно разругались они задолго до Янкиной смерти» (Е. Борисова. «Янка. Хроника явленой смерти»). Позже Егор пытался представить Янку солдатом, погибшим за его дело на его идеологическом фронте:

«Рок-н-ролл жестокая штука. Если решил принять участие в игре, творчестве, – надо распроститься с мечтаниями влезть на елку, не ободрав задницы. Да и вообще, всегда и во всем необходимо доходить до полного крутняка. До самосгорания. Если нет ни сил, ни выхода, тогда надо уходить достойно, как Янка, Башлачев, Селиванов и другие братья и сестры мои по фронту. Они победили, поправ, в первую очередь, свирепый закон самосохранения».

Бог ему судья, с его рассуждениями. Одно время Егор упорно твердил о некой предсмертной записке, в которой, якобы, Янка и объясняла причины своего ухода (см., например, интервью «ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА переходит в наступление» 1992 г.). Но позже он стал говорить, что никакой записки вовсе и не было, и все это он придумал (зачем?!). Если даже считать, что Егор имел в виду ту самую открытку, полученную 10 мая, то никаких объяснений и явных прощаний там не содержится. Единственное же, о чем известно достоверно, так это о коротком письме от 27 февраля (см.), которое получили Федяй и Летов (одинаковые, слово в слово), а возможно, и кто-то еще.

Но считать предсмертной запиской письмо, написанное за 2 с лишним месяца до гибели – большая натяжка. В течение всех этих лет Егор крайне неохотно отвечал в интервью на вопросы о Янке, резко пресекая все попытки как журналистов, так и друзей что-то выяснить. Но в последние годы все же появилось несколько материалов, в которых Летов нарушил обет молчания и что-то рассказал о своих отношениях с Янкой, о ней самой. Впрочем, никаких шокирующих откровений или подробностей, заставляющих посмотреть на все события по-новому, там нет.

«Янка ушла 9 мая 1991 года, в День Победы. Может, это была ее победа над собой, а может быть, над нами? Что на самом деле случилось с Янкой Дягилевой в этот день, знают только воды реки Иня. Но разве у них спросишь? Где они теперь, в каких океанах растворились?» (Джулиан Дэви. «Янка»). Трагедия состояла не только в гибели Янки, но и в том, что многие до сих пор считают, что это однозначно было самоубийство, и другого выбора у нее, по большому счету, просто не было:

Источник

ЯНКА: ХРОНИКА ЯВЛЕНОЙ СМЕРТИ

ЯНКА: ХРОНИКА ЯВЛЕНОЙ СМЕРТИ

«Нам еще предстоит осознать, кого мы потеряли», — было сказано сразу после ее смерти. С тех пор осознавать пытались многие — да нет, началось раньше, еще когда Янка была жива — но это было либо ошеломленно-неконкретное «крупнейшее, если не единственное открытие в русском роке последних лет», либо неуклюжие попытки сравнить, сваливающиеся в набивший оскомину штамп: «Это звучит так, как если бы в STOOGES пел не Игги Поп, а Дженис Джоплин», в беспомощные пристежки к Бичевской, к Джоан Баэз, к Патти Смит. Садясь за эту статью, я стала было искать более аргументированные сравнения — ну, скажем, с Мелани — как вдруг пришло в голову очевидное: да не нужно этого! Янка — уникальна, не было никогда нигде никого похожего! Почему никто не сказал этого вслух? От закомплексованного ли убеждения, что все хорошее неизбежно уходит корнями в Запад, от стыдливого ли неумения осознать — засмеют, мол, если признаюсь, что в жизни подобного не слышал?

Что мы знаем о Янке? Почти ничего: была, пела… 9-го мая 1991 года умерла 24-летняя девушка, великая русская певица, и с ней ушел пласт жизни, мыслей, чувств, фактов; остались песни и стихи, которых немного, но, в общем, достаточно, чтоб понять масштаб явления. Но все же, если попытаться собрать разрозненные факты, воссоздать и осмыслить, может, будет меньше расхожих и ничего не значащих фраз, и вовсе не будет нелепиц подобных высокомерно-оскорбительному ляпу в автобиографии вечно всем недовольного Юрия Морозова, отозвавшегося о янкином выступлении в Череповце так: «…Подвыпившая Янка, с грохотом скакавшая под неизбывную умцу-умцу по сцене и голосившая не своим голосом, чтоб затем вскоре повеситься».

То, что я хочу написать — не биографический очерк, но хроника, описание публичного янкиного существования, в концертах, записях (интервью она никогда не давала, считая их изначально фальшивыми), в разрозненных газетных репортажах. Попробуем?

Яна Станиславовна Дягилева родилась в Новосибирске 4 сентября 1966 года. После школы поступила (по настоянию вскоре умершей матери) в Новосибирский Институт Инженеров Водного Транспорта, но ушла уже со второго курса. Увлечения той поры — английская поэзия, гитара, песни БГ и Бичевской. Первые известные стихи датируются 85-м годом.

Влияния? О них писали немало — от академического исследования Марины Кудимовой «Вопленица», где янкино творчество привязывается к таким авторам, о которых она, наверное, и слыхом не слыхивала, до упорного желания Марины Тимашевой запараллелить янкины песни с Башлачевым. Документальных сведений о знакомстве Янки с Башем нет — кроме брошенной вскользь фразы в одной газете о янкином доме на Ядринцевской, 61: «…здесь останавливался Саша Башлачев, пел свои песни…» да апокрифического рассказа Задерия об их с Башем совместном знакомстве «где-то в Сибири» с девушками Леной и Яной, где Яна — как раз Янка Дягилева. Но если и так, по стихам (не по песням; стихов, между прочим, гораздо больше) влияния, сходства не отследить. Да и нужно ли? Есть стихотворение 87-го года, посвященное «А. Б.», есть насквозь аллитеративное «Я голову несу на пять корявых кольев…», которое могло быть написано в порядке творческого соревнования, что ли — но не стоит копать, выискивать и сравнивать. Что бы там ни было, это не наше дело.

Зато писано-переписано о фатальном участии в янкиной судьбе Егора Летова; Ник Рок-н-Ролл, великий кочевник и янкин друг, открыто обвинял Егора в ее смерти. Сомневаюсь: Янка не кажется способной столь полно и буквально принять идеи и мироощущение даже такого мощного творца, как Летов. Более того, ругань между ними на почве идеологически-мировоззренческих разногласий, разного подхода к основным принципам творчества, кажется, была обычной и постоянной; окончательно разругались они задолго до янкиной смерти. Теперь Егор пытается представить Янку солдатом, погибшим за ЕГО дело на ЕГО фронте. Бог ему судья.

Пока же — лето и осень 87-го года они вместе мотались по стране автостопом, вместе выступали, вместе записывались. Впрочем, «вместе» немного не то слово: участие Янки в егоровых альбомах менее всего было равноправным. Егор знал, что ему надо, и брал это — не главное, красочку, оттенок — у всех, кто оказывался под рукой. Оказалась Янка — в кучу и Янку: стишок в «Тоталитаризме», песенка в «Некрофилии», каверы совковых стандартов — «Ничего Не Вижу», «Белый Свет», подпевки, металлофон, «Нюркина Песня»… Одну написали вдвоем («В Каждом Доме»), одну вдвоем спели («Деклассированным Элементам»)… Всё.

Неравноправие всплыло еще раз — собственно янкины альбомы Летов делал-записывал исключительно на свое разумение. «Раздражающую меня этакую скорбную, пассивную и жалкую констатацию мировой несправедливости, заметно присутствующую в янкином голосе и исполнении, я решил компенсировать собственной агрессией… Возможно, в результате возникло не совсем ей СВОЙСТВЕННОЕ (а, может быть, и совсем не свойственное), зато получилось нечто ОБЩЕЕ, грозное и печальное, что в моем понимании — выше, глубже, дальше и несказанно чудеснее изначального замысла». В его понимании. Это про Ангедонию и Домой!. Егором же перелопачен альбом Не положено!. Янка бунтовала, Егор пожимал плечами — зато, мол, вышел не «бессильный бабий плач», а крутой панк, без «эстетства и утонченности», а тем паче — без презираемой Егором жалости к миру. Она, эта жалость, все равно рвется наружу сквозь шум и грязь, сквозь все это треклятое электричество, заглушающее чистый янкин голос. Но скажите, сделала ли она хоть одну запись так, как хотелось ЕЙ САМОЙ? От начала до конца свободно, без цензора и музыкального инквизитора в лице друга Егорушки? Зачем она уступала — из женской мягкости, из уважения к егоровым познаниям в звукозаписи? Зачем пыталась быть басисткой в ОБОРОНЕ, зачем убеждала себя (а Летов — других), что она панк-певица? Причем тут вообще панк?

Бывают таланты природные, от Бога. Зрелые с самого начала, отшлифованные без всяких инструментов. Какова была бы Янка без Егора? Наверное, он ей многое дал. И, наверное — не меньше отнял.

Первое публичное янкино выступление — на первом (и последнем) панк-фестивале в Тюмени, в ДК Нефтяников (24–26 июня 1988 года), в составе ВЕЛИКИХ ОКТЯБРЕЙ — группы егоровских дружков, Игоря «Джеффа» Жевтуна (гитара) и Евгения «Джексона» Кокорина (барабаны — его полную профнепригодность отмечают все, кто ОКТЯБРИ когда-либо слышал). Мнение очевидца: «Уральские баллады о тусовочной жизни современной девушки хиппи. С панк-роком ничего общего не имеет». Шандец тебе, Егорушка! «Баба-панк к хиппизму отношения не имеет, чистый панк, агрессивный». Ну, да, да…

Тогда же писался «тюменский бутлег» Деклассированным Элементам — в местной «полустудии», на магнитофон «Сатурн».

Очередной автостопный сезон забрасывает Янку с Егором в Питер — первые квартирники уже ждали известного по самописным альбомам Летова, получали в комплекте Янку и обалдевали. Все. Всегда. В Москве — та же реакция. «Духовно анемичная, изверившаяся Москва ходила на Янку, как куда-то в эпоху Возрождения, дивясь в ней той силе чувств, которую не видела в себе», — вспоминает Гурьев, добавляя беспощадно: «Мы ее ели». Не знаю. «От песен Янки веет безысходностью, но с ними почему-то легче безысходность эту преодолеть», — написала менее авторитетная журналистка, но это справедливее и уместнее — невозможно есть человека, настолько жалеющего мир. Верующие причащаются плоти и крови христовой; съедают ли они Христа?

Но: «От вселенской любви только морды в крови». Чьи? Янку боготворили, обожали, преклонялись — перед плотной основательной сибирской девочкой, руки в феньках, на рыжих лохмах хайратник, шитый бисером; не мадонна, не анемичное хрупкое чудо. Кажется, она жила, вовсе не замечая этого преклонения, жила полностью в себе. Песни — абсолютно интимны. «Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах…» — могла написать только безоглядно (и безответно?) влюбленная женщина. В кого?

После 88-го года — и чем дальше, тем заметнее — стихи и песни становятся все более темными, неконкретными, тяжкими. Многие — в мужском роде. И много карнизов, падений и многоэтажек.

А я почему-то стою и смотрю до сих пор

Как многоэтажный полет зарывается в снег…

Концерт в Иркутске.

Концерт в Харькове 26 июня, ДК «Пищевик» (дались всем эти пищевики!). Порвалась струна — перестроила гитару на пять, потом другая — доиграла на четырех. «А могла бы, наверное, доиграть и на одной». В Харькове ее еще плохо знали, но приняли безоговорочно.

Осень — концерт в рамках «Некст Стоп Рок-н-Ролл» в Новосибирске. В 89-м же — альбомы (те самые, перелицованные Егором), а в начале года еще один — Домой!, акустическая запись на две гитары с Летовым, сделанная дома у Фирсова — специально для русской эмиграции в Париже (зачем?), в 95-м переизданная под названием Продано!.

Год 1990 открылся для тех, кто следил за янкиными выступлениями, череповецкой «Рок-Акустикой», о которой написано больше всего, которая записана — да только никто этих записей не издает («Слышали, на «Мелодии» выходит ваша пластинка? — Ложь. Не записывалась и записываться не собираюсь, даже если предложат»). Мнения обо всех, кто там играл, разнородны и разноречивы, о Янке — однозначны: «…как живительная влага для искаженной и опаленной солнцем земли. Ее голос вливался в вены, пульсировал внутри, разгоняя кровь и очищая душу от тех фекалий, которыми загружает нас окружающий социум». «Ты, Янка — большая река». Сколько раз потом цитировалась эта фраза Маши Володиной? Это не пророчество, это о песнях.

Когда умирает богиня, когда оставляет души…

Через месяц, в феврале — мемориал Башлачева в Питере, в БКЗ, тоже записанный и разобранный по полочкам. Опять в связке с Летовым, опять мало песен — всего три, да надо ли больше? Липницкий в «СДВИГ-афише» упрекнул Янку в излишней безысходности и отсутствии юмора в песнях. Вам нужен янкин юмор? Не верю, что в жизни она была вечно печальна, но нет ни одной смешной песни (разве что лукавая «Печаль Моя Светла», ранняя, старая), ни одного забавного стишка. Какой, к черту, юмор на поминальном концерте, какой оптимизм? Ни Янка, ни Егор не участвовали в финальном хоровом (жизнеутверждающем) пении ильченковской «Бей, Колокол». Ни Янка, ни Егор не попали в телеверсию этого концерта.

Кстати, оба на тот момент числились членами ленинградского Рок-клуба.

Зима-весна — серия квартирников в Питере, в Кирпичном переулке — Летов-Янка-Олди. И более или менее хождение по рукам записей, в основном акустических.

Осень 1990 — зеленоградский фестиваль «Молодой Европейский Андеграунд» (уж так гордо!), организаторы — Гурьев, Коблов, Никитин — «КонтрКультУра», «Тихий Парад». Без Летова, с ОКТЯБРЯМИ, с дикими аппаратными проблемами, пропадавшей гитарой, неслышным голосом. Все равно — «О-о-о!», как всегда. И все как будто боятся писать о Янке, боятся навредить даже восторженным словом. «Подснежнику все равно, кто его раздавил — белка или медведь». Почему все к ней относились так, только ли из-за песен?

Последний из больших фестивалей с Янкой — «Рок-Азия» в Барнауле (в предыдущих фестивалях этой серии, называвшихся «Рок-Периферия», она не участвовала — по причине «абстрактного облома») 9-13 октября 1990 г. играла с ОКТЯБРЯМИ. Мнение Тоби Холдстворта из «Синсер Менеджмент» (Лондон): «Это большое искусство. Грязь со вкусом — это круто!» Мнение из зала: «Боже, где она нашла таких лабухов!» Сама тоже, кажется, была недовольна — едва закончив последнюю песню, сорвала гитару и грохнула ею о сцену. И ушла.

Кто-то додумался обозвать ее «леди-панк».

В начале 1991-го она записала четыре песни, темные и страшные — «Выше Ноги От Земли», «На Дороге Пятак», «Про Чертиков». «Придет Вода». На конец весны кем-то планировался янкин совместный с БГ и КАЛИНОВЫМ МОСТОМ тур по городам Золотого Кольца/Русского Севера (ура-кобура!), ждали ее и на первых московских «Индюках». Но на дверях ДК Русакова висел огромный плакат «Летова не будет!», а о Янке передавали друг другу изустно: у нее жуткая депрессия, приезжала в Москву, пролежала сутки на кровати лицом к стенке и уехала домой… Домой.

Тревогу подняли тоже в Москве, не дома. В Новосибирск звонил художник Кирилл Кувырдин, ему отвечали, мол, с ней так бывает: ушла, погуляет, вернется. Потом журналист Щекочихин, толком и не знавший, что за Янка такая, достал по каким-то своим каналам новосибирскую милицию, которая стала искать. И нашла.

Дальше вы все знаете. Статьи-исследования-поминания, переиздания на CD прижизненных альбомов, бутлегов. Диапазон от почтительно сохраненного Олегом Ковригой квартирника 89-го года (Акустика) до наглого джулиановского Столетнего Дождя. Изданная Летовым книжка со стихами — своими, Кузи Уо и янкиными. Всё.

Зачем она сделал это? Я не верю в «солдатскую» версию Летова. Я не верю в гурьевское «мы ее доели». При чем тут мы? Она не для нас жила, да и пела, может быть, не для нас. Для кого? Кто позвал ее за собой? Или — от кого, чего она бежала — головой в реку?

Погаснет огонь в лампадах, умолкнут священные гимны

Не будет ни рая, ни ада, когда наши боги погибнут

Так иди и твори, что надо, не бойся, никто не накажет

Источник